2648
58
В Скандинавии есть не только толерантность, безбарьерная среда и государство всеобщего благоденствия. Есть там и самые что ни на есть коренные малые народы - саамы, люди Северного Калотта, этой "шапки Европы" в заполярье Норвегии, Швеции, Финляндии и России.
Другое их название - лопари, ну а "земля лопарей" - соответственно, Лапландия (хотя вместо неё сейчас в ходу ещё термин Сапми). Саамы, как и эскимосы - это альтернативный нашему Крайний Север, и фактически они представляют собой десяток народов с невзамопонятными языками, а в прошлом и разным образом жизни таёжных охотников, морских рыбаков и тундровых оленеводов. Всего саамов 70 тысяч человек, больше половины - в Норвегии, однако и в Мурманской области среди рудничных городков живёт самая маленькая (около 1,5 тыс. человек), самая сложная (4 языка!), самая обособленная и самая ассимилированная саамская община. Её "столицей" считается село (по факту скорее городок) Ловозеро (2,8 тыс. жителей), по-саамски Луяввьр, в полутора сотнях километров от Мурманска. Куда и отправились мы летом-2019 после первой неудачи с "Клавдией Еланской".
Официально Ловозеро связано с внешним миром единственной маршруткой, отходящей от мурманского вокзала в середине дня. Фактически есть ещё и частный рейс из Оленегорска (см. прошлую часть) около 10:30, но ни в каких расписаниях он не отмечен и даже кассирша на автовокзале старательно делала вид, что ничего о таком не знает. Дорога до Ловозера, тем более под дождём, не отличается живописностью, а стоит на ней всего пара посёлков. Зато каких! Высокий близ Оленегорска у меня ассоциировался с рудниками, но на самом деле всё куда интереснее - там находится авиабаза Оленья, где в 1961 году взлетал к Новой Земле самолёт с Царь-бомбой, а в 1963 Никита Хрущёв встречал Фиделя Кастро: в СССР знойный кубинец приехал с самой неочевидной стороны. Ещё дальше над лесом торчат характерная полутрапеция загоризонтного радара "Днестр" и целый лес тонких вышек - это уже не военные, а радионавигационная станция системы "Альфа", с помощью которой в доспутниковую эпоху определяли своё местоположение самолёты и корабли. Среди всех этих не в меру суровых сущностей затесалась "саамская деревня" Самь-Сыйт, меня в итоге отпугнувшая ценником. Фольклорной деревне я предпочёл хрущобное, но всё же настоящее село, и вот на повороте к Ревде маршрутка внезапно остановилась. Она обслуживает оба пункта, и так как были мы единственными пассажирами до Ловозера, у развилки нас пересадили в легковушку. За рулём сидела крепко сбитая скуластая женщина с бесстрашным взглядом, и дежурно рассказав ей о нашем маршруте и о неудаче с "Еланской", я спросил:
-А правда, что у вас в Ловозере саамы живут?
Женщина усмехнулась:
-Ну вот я - саами!
Дальше я узнал, что саамов в Ловозере много, но не в большинстве, что от русских они ничем не отличаются, да и язык давно позабыли. Чему, по словам моей собеседницы, активно способствовали в советское время - ей по-саамски говорить запрещали ещё в детском садике, и вообще всячески внушали, что быть саамом - стыдно. "Да и вообще мы не саамы, это нас при Советах так прозвали. Так-то мы всегда были лопари!". Самосознание маленького народа, однако, задушить не удалось, да и делегации европейских саамов, зачастившие в Ловозеро в 1990-х, помогали не забывать родства. Но на самом деле ассимиляция кольских саамов началась ещё до Советов, и не случайно на плакате в Ловозере с английским "Welcome!" и саамский "Тйрв!" соседствует "Видза оланныд!", знакомое мне по Республике Коми:
-А правда, что у вас в Ловозере саамы живут?
Женщина усмехнулась:
-Ну вот я - саами!
Дальше я узнал, что саамов в Ловозере много, но не в большинстве, что от русских они ничем не отличаются, да и язык давно позабыли. Чему, по словам моей собеседницы, активно способствовали в советское время - ей по-саамски говорить запрещали ещё в детском садике, и вообще всячески внушали, что быть саамом - стыдно. "Да и вообще мы не саамы, это нас при Советах так прозвали. Так-то мы всегда были лопари!". Самосознание маленького народа, однако, задушить не удалось, да и делегации европейских саамов, зачастившие в Ловозеро в 1990-х, помогали не забывать родства. Но на самом деле ассимиляция кольских саамов началась ещё до Советов, и не случайно на плакате в Ловозере с английским "Welcome!" и саамский "Тйрв!" соседствует "Видза оланныд!", знакомое мне по Республике Коми:
×
Нашим интересом к её народу водительница прониклась, и вместо того чтобы просто высадить в центре завезла на остановку переснять расписание, показала, где зарегистрироваться перед походом на Сейдозеро и под начинавшим дождём привезла прямо к дверям главной достопримечательности посёлка - Музея истории кольских саамов.
Он занимает первое в посёлке каменное здание - конечно же, Дворец культуры (1958), в стенах которого и возник в 1962 году. На заднем плане виден новый, более капитальный ДК, открытый видимо в 1990-м - тогда в музее оформилась нынешняя экспозиция, занимающая всё старое здание. Крест же напоминает о том, что предыдущий деревянный клуб был перестроен из Богоявленского церкви (1897). Причём то здание её было вторым, отстроенным после пожара - селом Ловозеро сделалось в 1862 году, а саамский погост на этом месте существует как минимум с 16 века.
Справа в фойе - касса с парой добродушных смотрительниц и сувенирная лавка с акка - берестяными куклами-оберегами, которые саамские бабушки плели для своих младших внуков.
...Путаясь в названиях своего народа, наша водительница была куда ближе к истине, чем кажется. Лопарями саамов прозвали викинги, и с варягами это слово попало на Русь - когда-то Лапландия была гораздо обширнее, и за неё, вместе с Карелией, боролись Новгород и Швеция. Древним германцам, а с ними грекам и римлянам, лопари были известны как "финны", хотя и к предкам суоми это слово тоже относилось - не вникая в язык так называли всех северян, кто не умел пахать землю и пасти скот, а жил лишь рыболовством и охотой. Ну а саамы - на самом деле всего-то "местные" в речи древнейших соседей: в балто-славянском праязыке у этого названия корень тот же, что и у слова "земля". Ещё одно саамское прозвище - сихиртя: так называли ненцы древний народ, который когда-то ассимилировали в югорских тундрах. Судя по уцелевшим сихиртским названиям вроде "Варандей" или "Печора", сихиртя говорили на финно-угорском языке наподобие саамского, да только и финно-уграми они сделались дай бог пару тысяч лет назад: добрая треть саамской лексики полностью самобытна. Её происхождение исследователи возводят кто к эвенкам, кто к пиктам, а генетика находит у саамов общих предков то с басками, то с якутами. Скорее всего просто Северный Калотт с его полярной ночью и суровой зимой становился последним пристанищем тех народов от Атлантики до Енисея, которым не удавалось одолеть более сильных и наглых пришельцев. Кто с запада, кто с востока, изгнанники поднимались на "шапку Европы" и причудливо смешивались в ней. Своей странностью и непохожестью саамы напоминают мне разве что айнов - другой древний народ с противоположного конца Евразии.
А потому немудрено, что и единством саамы никогда не отличались. 9 саамских языков не взаимопонятны, на смену древнему шаманству пришло где православие, где лютеранство, а где и вовсе лестадианство, да и занимались разные племена всеми видами заполярного хозяйства. Сказалась и разделённость границами, особенно после того как Скандинавия сделалась лучшей частью Земли. Подозреваю, что именно за последние десятилетия тамошние саамы стали многочисленнее эвенков или ненцев - в России численность саамской общины практически неизменна уже не первый век. Суровая Лапландия в прошлом была населена явно куда более равномерно, а потому немудрено, что немалый её кусок на территории России сохранил до первых этнографических экспедиций почти половину саамского многообразия. На севере Кольского, где ныне Мурманск, жили кильдин-саамы, ещё Виллема Баренца выручавшие на острове Кильдин (см. здесь). Они же - кольские саамы "по умолчанию": почти треть российской общины являются носителями именно кильдинского диалекта. На востоке, у стыка Баренцева и Белого морей, жили тер-саамы, говорившие на йоканьгском диалекте, и хотя населяют они самые глухие и труднодоступные сёла Кольского полуострова, история их куда более глубокой ассимиляции заслуживает отдельного рассказа. Под Ловозером живёт небольшая община сколтов (или колтта-саамов) - православных лопарей Финляндии, а вот бабинский язык аккала-саамов с юга Мурманской области уже стал историей - последняя его носительница Мария Сергина умерла в 2003 году. Ещё саамы жили на Печенге, но когда последняя по итогам войны досталась Советскому Союзу - предпочли уйти вместе с финнами. Большинство дошедших до наших дней фотографий кольских саамов сделал в 1908-10 годах швед Густав Хальстрём, и с 1995 года в Ловозере действует его постоянная выставка, формально по-прежнему принадлежащая музею в шведском Умео:
В нынешнем Ловозере саамов меньше трети - около 800 человек из почти 3 тысяч населения. Среди прохожих их не выделяет ничего, кроме необычных лиц. "Лапаноидный тип" выделяют в малую расу, которая вновь отсылает к сихиртя - первоначально люди с такой внешностью жили между Печорой и Обью.
На входе в основную экспозицию - камень с петроглифами из деревни Чальмны-Варрэ на реке Поной. Деревня была упразнена в 1971 году, попав в предполагаемую зону затопления так и не состоявшегося водохранилища, однако археологи тогда нашли близ неё 6 расписных камней, один из которых и был вывезен сюда в 1988-м. Фигурки "бесов" на камне хорошо знакомы по петроглифам Карелии - ведь когда-то земля Сапми доходила как минимум до Ладожского озера, и с тех пор по всей Фенноскандии обильно разбросаны памятники, которые теперь называют "протосаамскими":
Например, лабиринты, или "вавилоны", о сущности которых наука спорит до сих пор. Добрая треть "вавилонов" сохранилась на Соловках, в первую очередь Заяцком острове, однако встречаются они и на материке. Причём не только в России - почти такие же, только дерновые лабиринты известны даже в Шотландии.
Но самый распространённый след протосаамов - сейды, которые можно найти даже на сопках посреди Мурманска. По умолчанию так называют в Фенноскандии мегалиты - сложные конструкции из валунов, самые известные среди которых - валуны на камнях-"ножках". В более широком смысле сейда - это любая святыня саамов, в том числе роща, ущелье или алтарь из оленьих рогов. Саамские культы, порядком отличавшиеся от народа к народу, были в общем похожи на культы сибирских народов с обожествлением сил природы, помогавших или мешавших на промыслах. Впрочем, у каждого саамского племени был свой пантеон, отчасти пересекавшийся с древними язычествами соседей - шведские саамы чтили Тора, финские - Ильмаринена и Укко, а у самых обособленных тер-саамов верховным богом был покровитель шаманов Каврай. Чаще, впрочем, молились не им, а хозяйке оленей Луот-хозик, царь-рыбе Инари и морской русалке Аккрува, хозяину леса Мец-хозину, травяной госпоже Рухтнасе с поворачивавшем оленьи миграции золотым веретеном, и травяной деве Рана-нейдца, посылавшей отощавшим животным первую весенню траву. Или - богу-солнце Пейве, чтобы не уходил слишком уж надолго за горизонт, или богу-ветру Биеггу, чтобы не слишком-то махал зимой своей гигантской лопатой, сыпавшей метель. Боги населяли верхний мир, люди - средний, а вот все вариации загробного мира располагались внизу: Сайваймо как Вальхалла для павших воинов, умерших рожениц и шаманов, и Ябмеаймо - "Дом мёртвых", куда утаскивал людей своим арканом бог болезней Рута. По тундрам же вместе с людьми и зверями ходили духи-гофиттераки и озорные карлики чахкли с серебром внутри - эти больше похожи на германских гномов, чем на ненецких сихиртя... Были у лопарей и почти кельтские ведьмы (гейду), и почти сибирские шаманы (нойды, или кебуны) с бубнами (койдас) и поясами оберегов (почень). Да и не только "были", но и есть - плясок с бубнами "гувлары" и "иесерены" ("помощники" и "ведающие", ибо слово "нойд" не поминалось всуе) давно не устраивают, и всё же "гиперборейцы" на Сейдозере рассказывали мне явки и пароли саамской шаманки, живущей в одном из пристанционных посёлков близ Хибин.
Но при этом ни для кого из ближайших соседей саамов не был характерен культ предков, самым дальним из которых считается бог-олень Мяндаш, сын человека от богини-важенки, научивший людей добывать других оленей:
И видится что-то символическое в том, что словом "погосты" у саамов называли поселения не мёртвых, а живых. Собственно, изначально и относилось оно на Севере к, как сказали бы сейчас, центрам сельских поселений, но лишь у саамов осталось в таком значении и в Новое время. Вот тут саамские погосты не слева, а справа - что-то переходное от стационарных зимних стойбищ к полноценным деревням. Многие города Мурманской области выросли из саамских погостов, будь то уютное Ловозеро или суровый ЗАТО Островной.
Два погоста, прилегающие пастбища на разные сезоны и кочевой маршрут между ними слагали сыйт - общину из нескольких семей с общим хозяйством.
Хитрой структуры родов и фратрий, как у югорских народов, у саамов не было, а мухм (тамга) была знаком индивидуальным или максимум семейным:
Переносным жилищем саамов была кувакса - уменьшенная версия чумов и типи из жердей и оленьих шкур. Её стационарный аналог из крепких сучьев и дёрна в Скандинавии называют кохт, а у нас - вежа:
В интерьеры музейной тупы переплетаются русское, ненецкое и карельское - своего производства, кроме разве что выделки шкур и берестяного плетения, у саамов не было, и большая часть утвари к ним попадала от соседей:
Да и одевались саамы России и Скандинавии уже в 19 веке по-разному. Вот тут слева - летняя суконная юпа, а правее - зимний меховой печок.
Самый же, пожалуй, узнаваемый элемент саамского костюма - шамшура, расшитые шапки, близкие к русскому (на самом деле финно-угорскому) кокошнику:
К началу ХХ века саамы были народом в первую очередь промысловиков - в России до 70% лопарей занимались добычей трески, да и оставшиеся не забыли про сёмгу. Но в контексте Европы глвная саамская особенность - оленеводство. Я слышал легенды о саамской оленной кавалерии, сражавшейся за Швецию в Тридцатилетнюю войну, да и среди побеждённых тогда ползли слухи о том, что за победами Снежного короля стояла магия нойдов. Если ненцы своё оленеводство привезли в тундру с Алтая, то саамы пришли к нему сами: прежде их основным промыслом была совершенно первобытная охота на диких оленей с помощью ловчих ям. Позже лопари, видимо, поняли, что для загона оленей удобнее двигаться с оленьей скоростью, и стали приручать животных для верховой езды. Уже в 13 веке на оленях по Лапландии ездили даже шведские и новгородские сборщики дани. Со временем от диких оленей "коть" обособились домашние олени "пуадз" - воспроизводить мясо, шкуры и лекарства своими силами оказалось выгоднее, чем гоняться за ними по тундре. Тундра Фенноскандии, однако, не сказать чтобы бескрайняя, поэтому особенностью саамского оленеводства было "вольное стадо" ("пуст чуэдз") - на лето олени просто разбредались по сопкам стадами в 1-1,5 тысячи голов, так что присматривала за ними лишь Луот-хозик с супругом. На зиму пастухи сгоняли стада на огороженные маленькие пастбища близ погостов.
Оленеводческий быт у саамов не столь зрелищен, как у ненцев. Здесь обратите внимание на стремена и другие атрибуты верховой езды и на кережку - "снежную лодку", которую саамы использовали в качестве саней.
А вот на старых фотографиях слегка упрощённые ненецкие нарты. В режиме "вольного стада" саамы пасли оленей испокон веков, так же они их пасут и сейчас, однако древнее хозяйство возродилось лишь в постсоветские времена и вовсе не от хорошей жизни...
..Не вполне очевидно, что полторы сотни коренных народов России взаимодействуют не только с русскими, но и между собой. И вплоть до советских времён на шаг впереди русских в освоении Крайнего Севера были зыряне, по-современному говоря - коми, ещё в те времена снискавшие прозвище "евреев Севера". Немало зырянских сёл по сей день стоит на Оби вплоть до иртышского устья. Но впереди всех оказались коми-ижемцы, самый северный и самый обособленный зырянский субэтнос, также имевший свою традицию "вахтового" оленеводства с ротацией артелей между пастбищем и селом. Со временем ижемцы подмяли под себя ненцев Малоземельской тундры, полностью перехватив их торговлю с русскими, и вот уже раздетые ровно настолько, чтобы не околеть ненцы отдавали ижемцам свои стада да себя батраками. К концу 19 века ижемцы всерьёз озаботились идеей создания заморских колоний - благо, Малоземельская тундра упиралась в узкое Белое море. В 1887 году 4 семьи ижемцев с 5 тысячами оленей и штатом ненецких пастухов поселились в Ловозере.
Отсюда и приветствие на языке коми - со временем ижемская экспансия на Кольский лишь усиливалась, и ныне ижемцев в Ловозерском районе больше, чем саамов (1,5 тысячи против 1 тысячи). Из двух деревень, стоящих вдали от моря, Краснощелье населено коми примерно наполовину, а Каневка и вовсе чисто ижемская (да и Канев - самая популярная фамилия коми).
И местный краевед, с которым я общался ещё в 2011 году, слово "коми" произносил с нескрываемой ненавистью: единую для Северного Калотта культуру саамов здесь уничтожили именно гости из-за Белого моря. Не преднамеренно: просто ненцы занимались оленеводством на много веков дольше саамов, занимались им в куда более суровых условиях, а потому ненецкая традиция оказалась просто совершеннее. Саамы под экономической властью зырян быстро переняли у ненцев сначала методы оленеводства, а затем и быт - все эти нарты и малицы.
Так что к началу советской эпохи малые народы кольских тундр выглядели уже примерно так - некий сплав саамской, ижемской и ненецкой культур, где саамского остались разве что некоторые декоративные элементы.
Да и советская власть лишь подстегнула этот процесс, в Лапландии организуя оленеводческие колхозы по тем же принципам, что и на Печоре или Ямале. Зато в войну неотъемлемой частью полярного фронта стали оленно-транспортные батальоны, которыми по тундре подвозили боеприпасы и эвакуировали раненных. Среди рогатых тогда провели самую что ни на есть мобилизацию, и хотя самой крупной была её последняя волна в 4000 голов из Большеземельской тундры, первый батальон ушёл на фронт из Ловозера, и было в нём 77 человек (саамов и ненцев) и несколько сотен животных. За годы в основном позиционной войны среди лапландаских скал оленями было вывезено 8 тысяч раненных, доставлено 10 тысяч новых бойцов и подвезено 17 тысяч тонн боеприпасов. Многих оленей погубила тундровая привычка при опасности не разбегаться, а сбиваться в кучу, что было очень кстати для вражеских артиллеристов и лётчиков. Служили делу не только нарты, но и шкуры, в которых заворачивали раненных и обмороженных. Большинство оленей не вернулись в родные тундры, но далеко не все из не вернувшихся погибли - дело в том, что лапландская популяция к тому времени выродилась, ненецкий олень был примерно вдвое тяжелее и сильнее финского или норвежского, и в итоге стада Северного Калотта смешались, а дезертиры оленно-транспортных батальонов вдохнули новую жизнь в оленеводство финских, шведских и норвежских саамов.
Советским саамам же приходилось несладко, и ладно хоть не депортировали их куда-нибудь в Каракумы. А вот "Саамский заговор" о создании независимого государства и его присоединения к Финляндии чекисты изобличали, и в репрессиях 1930-х годов среди советских саамов погиб каждый десятый мужчина. Судя по рассказам нашей водительницы, как потенциальных шпионов НАТОвской Норвегии саамов рассматривали и в позднем СССР, а потому старались их форсировано ассимилировать.
Но в постсоветские годы внимание скандинавских собратьев напомнило кольским саамам, кто они есть. С того же 1990 года в музее действует выставка о трансграничной дружбе коренных жителей Северного Калотта:
Северный Калотт - название современное: "калотт" - это французская шапка, которую заполярная часть Фенноскандии напоминает на карте. Большую же часть тех времён, когда эти места назывались Лапландией, за них шла борьба более южных держав. Саамы становились заложниками этой борьбы: нередко на одни и те же погосты заезжали то русские, то шведские (норвежские, датские) сборщики налогов, так как обе страны считали эту территорию своей, но не имели ресурсов для постоянного контроля огромного безлюдного пространства. Окончательно границы были проведены лишь в 1826 году между российской Финляндией и Норвегией, причём в последней осталась община православных сколтов, которых наши успели крестить. В целом, до саамов властям их метрополий не было особого дела - ну живут и себя живут какие-то туземцы, мало ли в мире туземцев? К концу 19 века в Норвегии, Финляндии и России саамов всё активнее теснили более ушлые переселенцы с юга, а Швеция вполне последовательно взялась за ассимиляцию лопарей. С 1970-х годов, как водится, маятник качнулся в другую сторону, и в скандинавских странах с саамов принялись пылинки сдувать. Появилась даже такая удивительная сущность, как Саамские парламенты - в Финляндии (1973), Норвегии (1989) и Швеции (1993), являющиеся вполне официальными и уполномоченными органами местного самоуправления. Свой Саамский парламент (Самь Соббар) появился в 2010 году и в России, но у нас подобные органы не предусмотрены конституцией, поэтому фактически это лишь представительство. Ныне около 40 тысяч саамов живёт в Норвегии, около 20 тысяч - в Швеции, около 6 тысяч - в Финляндии, а кроме того, совсем небольшая саамская община есть на Аляске - с их помощью в начале ХХ века Америка пыталась развивать оленеводство. Ну а наши саамы, малочисленные и бедные, вряд ли даже воспринимают своих скандинавских соплеменников как один с собой народ.
...Выйдя на улицу, мы увидели, что от дождя осталась лишь редкая морось, и решили побродить по посёлку. Музей стоит посреди старого Ловозерского погоста, пейзаж которого когда-то слагали саамские тупы и ижемские керки:
Теперь от них остались лишь заросшие кривой берёзой пустыри. Среди них - сразу несколько памятников Великой Отечественной:
В том числе обелиск на могиле красноармейцев, видимо увезённых сюда оленными батальонами с фронта и умерших от ран:
Со стороны, противоположной центру близ музея сохранились явно старые амбары - может для фронта в них хранили припасы, может - корм для оленей на зиму?
Она стоит близ главной площади, на которой ещё есть столовая и кулинария - саамской кухни тут не подают, но пирожки из рыбы или ягод отличные:
Напротив - невзрачная коробка администрации, где на первом же этаже в службе одного окна могут зарегистрировать туристы, собирающиеся на Сейдозеро. С разных сторон от неё пара гигантских чумов - магазин:
И Ловозерский национальный культурный центр, созданный в 1994 году, видимо не без помощи Скандинавии:
Тут и сейчас жизнь кипит, насколько уместно слово для маленького посёлка на Севере. Работают под расписным куполом вполне реальные саамы, и интересного про свой народ тут могут рассказать не меньше, чем в музее.
Мы пришли в неактивное время, так что показать нам смогли лишь выставку самодельных детских книг. Но в общем тут и праздники проходят, и концерты.
В целом, про себя я называл Ловозеро не иначе как Нарьян-Марчик - после Нарьян-Мара, Салехарда, Ханты-Мансийска или Кудымкара логика этого посёлка предельно понятна, только всё ещё меньше и камернее.
Они остались от Саамских игр - летнего спортивного фестиваля, проходившего буквально за неделю до нашей поездки:
Скульптура оленевода же, по внешнему виду очевидно ненецкого, стоит рядом с Оленеводческим техникумом, который готовит кадры для местного "градообразующего предприятия" - совхоза "Тундра". Всего на нынешнем Кольском порядка 60 тысяч "домашних" оленей (против 600 тысяч на Ямале), вот только вдоль дорог они здесь, в отличие от той же Скандинавии, не ходят. В прямом смысле слова - дороги на Кольском все в западной части, а оленьи пастбища - в восточной, где в стороне от моря всю цивилизацию представляет пара деревень, доступных только по воздуху. Помимо оленеводств "Тундра" занимается сбором морошки на экспорт в Финляндию, который и задаёт в России вполне финские цены на эту ягоду. У местных, что за полярным кругом удивительно, есть ещё и огороды - но с подушкой почвы по колено над каменистой и стылой землёй:
Над посёлком нависают горы с созвездиями снежников. Это Ловозёрские тундры - отделённый Умбозером от Хибин подковообразный хребет, скрывающий внутри священное Сейдозеро:
Автор VARANDEJ
Ссылки по теме:
- 13 ошеломительных примеров, доказывающих, что пренебрегать техникой безопасности нельзя
- «Один порыв ветра, и они мертвы»: селфи у известного водопада
- 20 блестящих идей со всего мира, которые могут спасти нас от загрязнения пластиком
- Девушка бросила прибыльную работу, чтобы путешествовать в одиночку
- Остров Лансароте: пейзажи словно с другой планеты
Новости партнёров
реклама
Был в Норвегии, несколько раз, рыбачить.
Повстречал местного лесника-рейнджера. Активный такой, позитивный.
Насчёот саамов - становился красным. Ставят сети везде (разрешено, им), стреляют зверей и даже подстрелков не идут искать. Очень был сердит, насчёт местных народов. Не понятно - своя земля, зачем гадить? Вот поговорили, сам нашёл пару гильз 7.62. Форели и Arctic Char половил :)- за арктическом кругом. Классно.
Тоже был в селе Ловозеро, только краеведческий музей был закрыт(
Но заехал в деревню Самь Сыйт, остался там с ночевкой, послушал разные, интересные рассказы. Думаю ещё съезжу сюда, хочется всё таки побывать в музее.
Очень познавательно