16097
5
Жизнь всегда продолжается до самой смерти!
Промозглая афганская зима, с редким снегом и постоянными холодными ветрами. Заедешь поздним вечером в техпарк, вылезешь из тёплой кабины, и сразу поплотнее запахиваешь бушлат, руки в карманы, воротник поднят. Бредёшь по пыльной дороге к одинокому фонарю, прикрывая слезящиеся от зимнего "афганца" глаза.
Внутренний компас ведёт тебя "домой". А твой дом сейчас - это палатка автороты. Только там, в родимой палатке, возле жарко растопленной "буржуйки" обретаешь блаженство. На "буржуйке" стоят две - три кружки с водой. Для тех, кого ждут. Ополоснуться кружкой тёплой воды, "жевануть" на сон грядущий что под руку попадётся и спать. Завтра снова на "выезд".
Уже ночь, почти 24:00. Где-то, между "вчера" и "завтра", такое короткое "сегодня".
Солдатская палатка. Вся рота уже угомонилась, надурачилась: "- День прошел и УЙХ с ним!!!", да и "отрубилась" до утра. Улёгся и поздний солдат-водитель, быстро уснул, не сдав свой автомат дежурному по роте. А зачем? Рядом с подушкой пусть полежит до утра.
Дежурный по роте проверил часового на входе. Выкурил с ним одну сигарету на двоих. Отметил на тёмном небе удивительно яркие звёзды, такие наполненные и переливающиеся, что невольно сравнил их с глазами желанной восточной красавицы из сказки. Солдатам и бром не помеха, чтоб думать о красавицах!
Очень быстро продрог сержант на ветру и забежал внутрь, осторожно прикрыл за собой обитую на зиму старым одеялом дверь, и, стараясь не шуметь прошёл к чуть розовеющей от жара буржуйке. Присел по-детски на корточки и подкладывает уголь в печурку.
Замер поглядывая на зловещие огоньки пламени, "заглатывающие" новые порции топлива. Возле печки было тепло и даже жарко. Спина ещё не согрелась, а грудь, лицо и руки, даже коленки уже насытились теплом. Вода в котелке для "чифира" почти закипала.
Плотно прикрыв глаза он всё равно кожей лица чувствовал как трепещущие "языки" огня исполняли какую-то завораживающую "дьявольскую" пляску. На огонь можно долго смотреть, это истина известная.
Не насытившись сигаретой на улице, закурил ещё одну. Выдыхая дым в открытое окошко печурки думал про свой дом, про маму, про родных. Крайняя затяжка и остаток дешёвой сигаретки "Охотничьи" полетел в пламя.
Прикрыл солдат дверь. Закрытая дверца сразу заставила проходить воздух уже через поддонный "колосник" - такая чугунная решётка снизу "камеры сгорания". Тяга возросла, печка загудела с негромкими завываниями, словно движок какой-то маленькой машины.
- Порядок. Заработало, - тихо проговорил сам себе сержант.
- Да, так-то оно теплее! - раздался рядом незнакомый голос за спиной.
Обернулся, рука схватилась за автомат:
- Кто здесь?!!
В глазах ещё играли огоньки от пламени, еле-еле разглядел на самодельной табуретке накинутый капюшон, коса в руке, костяшки пальцев сжимающие страшное орудие крестьянина. Под капюшоном мгла, ничего не видно, только кажется, что горят два уголька - глаза.
- Так я это. Смерть пришла.
Внутренний компас ведёт тебя "домой". А твой дом сейчас - это палатка автороты. Только там, в родимой палатке, возле жарко растопленной "буржуйки" обретаешь блаженство. На "буржуйке" стоят две - три кружки с водой. Для тех, кого ждут. Ополоснуться кружкой тёплой воды, "жевануть" на сон грядущий что под руку попадётся и спать. Завтра снова на "выезд".
Уже ночь, почти 24:00. Где-то, между "вчера" и "завтра", такое короткое "сегодня".
Солдатская палатка. Вся рота уже угомонилась, надурачилась: "- День прошел и УЙХ с ним!!!", да и "отрубилась" до утра. Улёгся и поздний солдат-водитель, быстро уснул, не сдав свой автомат дежурному по роте. А зачем? Рядом с подушкой пусть полежит до утра.
Дежурный по роте проверил часового на входе. Выкурил с ним одну сигарету на двоих. Отметил на тёмном небе удивительно яркие звёзды, такие наполненные и переливающиеся, что невольно сравнил их с глазами желанной восточной красавицы из сказки. Солдатам и бром не помеха, чтоб думать о красавицах!
Очень быстро продрог сержант на ветру и забежал внутрь, осторожно прикрыл за собой обитую на зиму старым одеялом дверь, и, стараясь не шуметь прошёл к чуть розовеющей от жара буржуйке. Присел по-детски на корточки и подкладывает уголь в печурку.
Замер поглядывая на зловещие огоньки пламени, "заглатывающие" новые порции топлива. Возле печки было тепло и даже жарко. Спина ещё не согрелась, а грудь, лицо и руки, даже коленки уже насытились теплом. Вода в котелке для "чифира" почти закипала.
Плотно прикрыв глаза он всё равно кожей лица чувствовал как трепещущие "языки" огня исполняли какую-то завораживающую "дьявольскую" пляску. На огонь можно долго смотреть, это истина известная.
Не насытившись сигаретой на улице, закурил ещё одну. Выдыхая дым в открытое окошко печурки думал про свой дом, про маму, про родных. Крайняя затяжка и остаток дешёвой сигаретки "Охотничьи" полетел в пламя.
Прикрыл солдат дверь. Закрытая дверца сразу заставила проходить воздух уже через поддонный "колосник" - такая чугунная решётка снизу "камеры сгорания". Тяга возросла, печка загудела с негромкими завываниями, словно движок какой-то маленькой машины.
- Порядок. Заработало, - тихо проговорил сам себе сержант.
- Да, так-то оно теплее! - раздался рядом незнакомый голос за спиной.
Обернулся, рука схватилась за автомат:
- Кто здесь?!!
В глазах ещё играли огоньки от пламени, еле-еле разглядел на самодельной табуретке накинутый капюшон, коса в руке, костяшки пальцев сжимающие страшное орудие крестьянина. Под капюшоном мгла, ничего не видно, только кажется, что горят два уголька - глаза.
- Так я это. Смерть пришла.
Пауза затянулась, сержант немного остолбенел, да так и замер, не ожидая подобного. Смерть кашлянула негромко и продолжила:
- Не спи, родной. Я это, я. К тебе, но не за тобой. Во-о-щем, слушай сюда, надо мне человек пять. Или шесть. А может и трёх хватит? Давай кого не жалко.
- Чего давать? - хрипло выдавил из себя.
- Дурачок что ль? Мёртвых видел? Убитых? Так это я их. Вот за новенькими пришла. Надо мне, значит!
Час от часу не легче! Как это так - "за новенькими"?! Вот оно что удумала! А как вам это - "давай кого не жалко"?! Здесь что - магазин "Товары для морга"?! Рехнулась видать, "старушка"! Сама уже не выбирает, на других ответственность перекладывает!
- А как же я-то? Почему - я?!
- Потому! Совсем дурачков что-ль в армию набирают? Я первый день на войне? Порядков военных, не знаю?! Ты дежурный по роте?! Сержант?! Акромя тебя, здесь командиров не вижу никого! Вот и решай, кому спать, а кому умирать! Хочешь паря, с себя и начни! Ха-ха-ха! А я, пока, у огонька посижу.
Присела ближе к печке, открыла дверку, протягивая костлявые руки.
И что делать? Из автомата её не возьмёшь! Ей это "похрен"! А вот если ...
- Ладно, ладно. Задачу вроде бы понял, хотя в первый раз мне такое предлагают!
- Не предлагают, а приказывают!!! Салага!
- Сейчас сделаем. Вот только "косячок забью" чтоб обмозговать и всё!
- Что за штука такая? "Косячок"? - полюбопытствовала "старушка".
- Да вот "оно", уже и готово! Попробуйте!
- Покажи как? Чего делать-то?
- Не спи, родной. Я это, я. К тебе, но не за тобой. Во-о-щем, слушай сюда, надо мне человек пять. Или шесть. А может и трёх хватит? Давай кого не жалко.
- Чего давать? - хрипло выдавил из себя.
- Дурачок что ль? Мёртвых видел? Убитых? Так это я их. Вот за новенькими пришла. Надо мне, значит!
Час от часу не легче! Как это так - "за новенькими"?! Вот оно что удумала! А как вам это - "давай кого не жалко"?! Здесь что - магазин "Товары для морга"?! Рехнулась видать, "старушка"! Сама уже не выбирает, на других ответственность перекладывает!
- А как же я-то? Почему - я?!
- Потому! Совсем дурачков что-ль в армию набирают? Я первый день на войне? Порядков военных, не знаю?! Ты дежурный по роте?! Сержант?! Акромя тебя, здесь командиров не вижу никого! Вот и решай, кому спать, а кому умирать! Хочешь паря, с себя и начни! Ха-ха-ха! А я, пока, у огонька посижу.
Присела ближе к печке, открыла дверку, протягивая костлявые руки.
И что делать? Из автомата её не возьмёшь! Ей это "похрен"! А вот если ...
- Ладно, ладно. Задачу вроде бы понял, хотя в первый раз мне такое предлагают!
- Не предлагают, а приказывают!!! Салага!
- Сейчас сделаем. Вот только "косячок забью" чтоб обмозговать и всё!
- Что за штука такая? "Косячок"? - полюбопытствовала "старушка".
- Да вот "оно", уже и готово! Попробуйте!
- Покажи как? Чего делать-то?
×
Затянулся сам, показал как надо. Пустили "косяк" по-кругу, "пыхнули" значит. Ждут молча. Куда торопиться? Повторили ещё разок. Ладненько это у старушки получается. В следующий раз, толь от жадности, толь из интереса, но сильно много затянула в себя бабка, и долго с выдохом задержалась. Сидит, глаза в одну точку вставила и не дышит. Уж и забеспокоился сержант, как бы не померла! Но, рано обрадовался. Выдыхая, поперхнулась старая, откашлялась. Повела пустыми глазницами словно взглядом на сержанта и шамкая дряхлыми челюстями, растяжно, как по складам, произнесла:
- О-хо-х, чего-то голова кружится! Слюной сейчас захлебнусь! А нет ли чего, пожрать?
- Так "чаёк-чифирь" есть! Каша с ужина и хлеб с сахаром!
- Давай, тащи! И побольше! Живо!
Приказывает как дембель! Эх! Угощу её "чифиром", пусть пьёт! Заварил начатую пачку чая на кипящую кружку. Перелил в чистую кружку через сложенную марлю. Протянул бабке. Проявил, значит, заботу о "старушке", напоил, накормил, видно - подобрела она, осоловевшая. Хотя "чифирь" и не для сна совсем.
- Ладно, бывай! - зевнула костлявая: - Пойду я, спать хочется, - и подняв костяшки указательного пальца вверх, многозначительно добавила: - А "это" - в следующий раз!
- До свид..., - осёкся сержант, чуть не оговорился! Какое, к чёрту, "до свидание"!!! Век бы её не видеть!
Ан, и нету никого! Что это было?!
На всякий случай, не доверяя потёмкам и своему зрению, поводил вытянутыми руками вокруг себя. Нет никого!
Отхлебнул обжигающего "чифира". Блаженным тут станешь! Так всё явственно, всё реально. Озноб вон, колотит ещё. Привиделось - не привиделось?!
Чёрт его разберёт!
- О-хо-х, чего-то голова кружится! Слюной сейчас захлебнусь! А нет ли чего, пожрать?
- Так "чаёк-чифирь" есть! Каша с ужина и хлеб с сахаром!
- Давай, тащи! И побольше! Живо!
Приказывает как дембель! Эх! Угощу её "чифиром", пусть пьёт! Заварил начатую пачку чая на кипящую кружку. Перелил в чистую кружку через сложенную марлю. Протянул бабке. Проявил, значит, заботу о "старушке", напоил, накормил, видно - подобрела она, осоловевшая. Хотя "чифирь" и не для сна совсем.
- Ладно, бывай! - зевнула костлявая: - Пойду я, спать хочется, - и подняв костяшки указательного пальца вверх, многозначительно добавила: - А "это" - в следующий раз!
- До свид..., - осёкся сержант, чуть не оговорился! Какое, к чёрту, "до свидание"!!! Век бы её не видеть!
Ан, и нету никого! Что это было?!
На всякий случай, не доверяя потёмкам и своему зрению, поводил вытянутыми руками вокруг себя. Нет никого!
Отхлебнул обжигающего "чифира". Блаженным тут станешь! Так всё явственно, всё реально. Озноб вон, колотит ещё. Привиделось - не привиделось?!
Чёрт его разберёт!
Ох, опять помянул нечистую силу! Прости Господи! Хоть и не положено по Уставу, а все-таки - так легче!
Хлебнул еще "чифирчика" из железной кружки, посмотрел на своих сослуживцев, и слова бабкины в голове: "- Давай, кого не жалко!", а кабы и в правду, довелось выбирать, то кого?! Кого бы на смерть-то послал?
Ой, дурак! Повторяешь то, что тебе может и не постичь никогда!
Вот так и пойми-осуди потом кого из отцов-командиров, которые бойцов своих в бою потеряли. Старуха с косой - она ведь на войне всегда рядом. В смысле - смерть-то. И здесь ее достаточно.
Снова полез в карман за сигаретами. Название дурацкое у них, у сигарет этих - "Охотничьи", а солдаты давно прозвали их "Смерть на болоте"! Может бросить эту привычку? А то еще пишут на каждой пачке: "Минздрав СССР предупреждает!" - вредно, дескать, курить-то!
А вот и не всегда. Иной раз так здорово жизнь продляет, в том смысле, что и Смерть отсрочку даёт.
Встал в полный рост, огляделся.
Сграбастав руками хлипкие подушки, обняв ногами солдатские одеяла, бесстыдно разглядывая голых девок во сне, скрючившись в причудливых позах, посапывая и похрапывая, - спало советское воинство, и "класть оно хотело тот самый ЙУХ" на смерть, на само её существование, присутствие её здесь в самых разных проявлениях и даже в привидениях...
Хлебнул еще "чифирчика" из железной кружки, посмотрел на своих сослуживцев, и слова бабкины в голове: "- Давай, кого не жалко!", а кабы и в правду, довелось выбирать, то кого?! Кого бы на смерть-то послал?
Ой, дурак! Повторяешь то, что тебе может и не постичь никогда!
Вот так и пойми-осуди потом кого из отцов-командиров, которые бойцов своих в бою потеряли. Старуха с косой - она ведь на войне всегда рядом. В смысле - смерть-то. И здесь ее достаточно.
Снова полез в карман за сигаретами. Название дурацкое у них, у сигарет этих - "Охотничьи", а солдаты давно прозвали их "Смерть на болоте"! Может бросить эту привычку? А то еще пишут на каждой пачке: "Минздрав СССР предупреждает!" - вредно, дескать, курить-то!
А вот и не всегда. Иной раз так здорово жизнь продляет, в том смысле, что и Смерть отсрочку даёт.
Встал в полный рост, огляделся.
Сграбастав руками хлипкие подушки, обняв ногами солдатские одеяла, бесстыдно разглядывая голых девок во сне, скрючившись в причудливых позах, посапывая и похрапывая, - спало советское воинство, и "класть оно хотело тот самый ЙУХ" на смерть, на само её существование, присутствие её здесь в самых разных проявлениях и даже в привидениях...
.. Одуревший от пережитого сержант вышел на воздух, толкнул полусонного часового-дневального, чтоб не спал и прикрикнул: "- Кому спим, зараза?! Людей охраняешь! А то шастают тут, все кому не попадя!", вдохнул свежего холодного воздуха. Передернул плечами выгоняя "дурь" из башки. Снова засмотрелся на яркие холодные звёзды, где-то там на небесах должен быть Бог.
"Бог мой, на которого я уповаю, избавит тебя от сети и ловца, защитит от гибельной язвы, перьями своими осенит тебя и под крыльями его будешь безопасен ..." - как-то так было написано в мамкином письме, надо потом ещё разок перечитать.
Из соседней "каптёрки" за палаткой разведроты, в ночной тишине, пел хриплый магнитофонный голос:
"... а где-то дома "шурави-духтар",
цветёт сирень, в поход идут туристы,
а ты рассматриваешь в "триплекс" Чарикар
и очень тихо слушаешь транзистор..."
Жизнь всегда продолжается до самой смерти!
Опять Москва, район Бибирево.
"Бог мой, на которого я уповаю, избавит тебя от сети и ловца, защитит от гибельной язвы, перьями своими осенит тебя и под крыльями его будешь безопасен ..." - как-то так было написано в мамкином письме, надо потом ещё разок перечитать.
Из соседней "каптёрки" за палаткой разведроты, в ночной тишине, пел хриплый магнитофонный голос:
"... а где-то дома "шурави-духтар",
цветёт сирень, в поход идут туристы,
а ты рассматриваешь в "триплекс" Чарикар
и очень тихо слушаешь транзистор..."
Жизнь всегда продолжается до самой смерти!
Опять Москва, район Бибирево.
Источник:
Ссылки по теме:
- Огромная пицца для большой и голодной компании
- Ассистентка артиста немного поторопилась
- Отважные продавщицы устроили холодный прием покупателю с ножом в Чехове
- Несостоявшаяся битва котиков за корм
- Мужчина подключился к судебному заседанию в Zoom, при этом находясь за рулём
Новости партнёров
реклама
Да вот какая штука. Пока вы, настоящие мужчины, воевали за нас, другая шваль прибрала нашу страну своими е.бу.чи.ми щупальцами во главе с пятнистой сволочью.
Около пятнадцати тысяч верных и храбрых воинов потерял СССР за десять лет "за речкой". А сколько сейчас теряет Россия в год от этой отравы???
А мысли там разные гуляли особенно про жизнь и смерть. Если о себе ..Хм...так и то и другое примерял но только на себя, в мыслях. А вот ЗА других решать кому жить а кому... - страшно.
здоровья всем афганцам и долгих лет
А нас тогда и не спрашивали-хочешь или нет.
Хотя мне крупно повезло,служил в ГСВГ.
А вот кому то...